Мне как-то попадалась книжка, где Толстой боролся со всякого рода злодеями с помощью боевых искусств и всяких различных приспособлений, типа соломенной шляпы, которая маскировала острый стальной диск, а так же острой проволоки, которую он вплетал
в бороду и выхлестывал недругам глаза и лаптей, в которых были запрятаны стальные шипы
Борисъ Вейновъ. Купецъ первой гильдіи. Днемъ - обычный повѣса, хамъ и выпивоха. Ночью же - шутъ, зовущій себя человѣкомъ-летучей мышью. Носится, бѣсноватый, на окаянной паровой бричкѣ, а то и вовсе - надъ городомъ на цеппелинѣ паритъ - и оретъ непотребства почемъ зря. Третьяго дня - и вовсе учудилъ: изъ парового гарпуна всадилъ въ двѣ колокольни по крюку - и давай межъ нихъ метаться на канатахъ, аки паяцъ на веревочкахъ. А дабы не призналъ никто въ нёмъ Борьки Вейнова - напялилъ на харю стары панталоны, въ углѣ изгвазданные, на срамномъ мѣстѣ дырки для глазъ провертѣлъ - да уши смастерилъ, наподобіе тѣхъ, что у богомерзкихъ нетопырей, что подъ стрехой гнѣздятся.
Обитается при нёмъ ещё мальчикъ-сиротка, подобранный имъ въ циркѣ бродячьемъ для утѣхъ срамныхъ. И имя ему далъ какое-то чужеземное - то ли Робинъ, то ли Бобинъ. А за теремомъ Борькинымъ - слуга слѣдитъ, старый Альфредъ - слуга аглицкій, выписанный еще Борькинымъ батюшкой изъ Европы въ услуженіе юному купцову сыну.
в бороду и выхлестывал недругам глаза и лаптей, в которых были запрятаны стальные шипы
Обитается при нёмъ ещё мальчикъ-сиротка, подобранный имъ въ циркѣ бродячьемъ для утѣхъ срамныхъ. И имя ему далъ какое-то чужеземное - то ли Робинъ, то ли Бобинъ. А за теремомъ Борькинымъ - слуга слѣдитъ, старый Альфредъ - слуга аглицкій, выписанный еще Борькинымъ батюшкой изъ Европы въ услуженіе юному купцову сыну.